«Синдромом диабетической стопы я занимаюсь примерно с 2009 года, — рассказывает доктор. — С того момента, как пришёл работать в областную больницу. Тогда мне поручили разработать методические рекомендации по диабетической стопе. Уже в то время поражение нижних конечностей при сахарном диабете выделяли как отдельное заболевание. А всё потому, что с этим синдромом сталкивается огромное количество людей. Гораздо больше, чем с какой‑либо другой хирургической патологией».
«Сейчас преподаю студентам-медикам 3-го курса в БелГУ, — делится Алексей Николаевич. — Так вот там этой теме в 800-страничной книге уделено ровно полстраницы. Чтобы оформить методичку областного уровня, мне пришлось собрать воедино весь имеющийся на тот момент российский и международный опыт. Но, увы, эти методические рекомендации так и не были использованы».
«Важно понимать, что синдром диабетической стопы — это не чисто эндокринологический профиль, — замечает врач. — Это стык разных специальностей: неврологии, хирургии, ортопедии. И с этим должна работать мультидисциплинарная команда. Это мировой опыт. И сегодня я бьюсь над тем, чтобы внедрить его у нас в регионе».
«Диабетическая стопа возникает по многим причинам, — подчёркивает Алексей Николаевич. — На фоне колебаний уровня глюкозы страдают клетки. Если глюкозы мало, им не хватает питания. Если много, клетки повреждаются. Из‑за этого страдают нервы. А значит, нарушается чувствительность нижних конечностей. Из‑за нарушений нервной проводимости проседает стопа, опорная поверхность становится атипичной. И человек перестаёт замечать мозоли, потёртости, ссадины, которые в свою очередь могут инфицироваться. Если вовремя не среагировать, всё это ведёт к воспалению, некрозу и ампутации».
«При областной больнице уже третий год работает кабинет диабетической стопы, — рассказывает Алексей Приходько. — Но, к сожалению, туда обращаются 1–3 человека за приём на всю область. Зато в отделении гнойной хирургии настоящие очереди. Хорошо бы, чтобы такой кабинет работал при специализированном отделении, которое занималось бы исключительно пациентами с диабетической стопой».
«Не так давно выступил с инициативой, чтобы ездить по Белгородской области с лекциями для специалистов: врачей общей практики, хирургов, эндокринологов районных больниц, — делится Приходько. — Чтобы кратко рассказать им о проблеме и у них было понимание, как работать с диабетиками. Это краткая выжимка всех моих изысканий. Я был в Бирюче и Прохоровке, планирую съездить в Борисовку, Валуйки и Алексеевку. Но лекции — это капля в море. Специалистам нужна структура и методическая база, которых сейчас нет».
«Очень важный момент заключается в том, что большинства ампутаций можно было бы избежать, если бы пациентов лечили высокотехнологично, — подчёркивает врач. — Нередко на фоне сахарного диабета поражаются артерии нижних конечностей. И чаще всего врачи ЦРБ считают, что таких больных мучить сложными операциями с установкой обходного шунта не нужно. Таким пациентам просто ампутируют ногу по бедро. А выживаемость после высоких ампутаций не более 25% в течение пяти лет. Но есть альтернатива».
«Это достаточно новое направление в хирургии, — говорит доктор. — А потому далеко не все врачи, особенно старшего поколения, знают, что можно и нужно назначать такие операции пациентам с сахарным диабетом. Я бьюсь за то, чтобы делать это системно в специализированном отделении в сотрудничестве с другими больницами. Предлагаю создать свой центр спасения конечностей с койками только для этих пациентов и принимать больных со всей области».
«Я вижу в этом определённую миссию, — делится доктор. — Когда мне было два года, прабабушка, которая обо мне заботилась, пережила ампутацию на фоне сахарного диабета. Эта болезнь есть и у моих ближайших родственников. Не исключено, что сам когда‑нибудь столкнусь с этим. И к этой теме отношусь очень серьёзно. Я считаю это правильным».
«Говорят, что доктор умирает с каждым своим пациентом, — отмечает Алексей Приходько. — Провожать умирающих на тот свет очень тяжело. Но ты всё равно борешься до последнего, а потом винишь себя же, что не смог помочь, хотя с самого начала было понятно, что это невозможно. Но врач должен сопереживать. Ведь эффективным он может быть только в этом случае. Так устроена профессия. Не знаю, почему так сложилось и для чего бьюсь за то, чтобы система здравоохранения по этой проблеме работала эффективнее. Но буду продолжать. А там время покажет».